Сказка о светлом прошлом
Feb. 15th, 2006 05:31 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
redisКогда человечек совсем маленький, ему читают сказки, чтобы он проще понял окружающий его злобный и непонятный мир. Человечек растет, растут и сказки. И даже помирает он, успокоенный красивой сказкой о перерождении души. Так проще жить и так проще умирать.
Советская сказка рассказывала нам о великих и прекрасных коммунистических далях, о светлом настоящем и героическом прошлом. В советской сказке космические корабли бороздили просторы мирового океана, а советскому балету поклонялся весь мир – даже капиталистический, в перерывах между неуверенностью в завтрашнем дне, рожденной эксплуатацией человека человеком и другими пороками буржуазного строя. В советскую сказку было тем легче верить, что в другую сказку пускали только самых проверенных товарищей. Впрочем, достаточно было побывать в той, чужой сказке, чтобы понять, что в нашей, мягко говоря, привирают. Все то, что не вписывалось в сказку на официальном уровне не существовало. Хотя кое-что и было правдой, но в целом, все не так, ребята.
Потом сказка вдруг закончилась по указке сверху и оказалось, что нас жестоко обманывали. Что наша сказка – всего лишь сказка, что в СССР есть не только секс, но даже мафия, что уверенность в завтрашнем дне иногда выражается в том, что завтра колбасы на прилавке не будет, как сегодня, и послезавтра. Сказку надо было срочно менять. Замена оказалась любопытной – сказку о героическом прошлом, великом настоящем и прекрасном будущем заменили на сказку о негероическом прошлом, ужасном настоящем и... прекрасном позапрошлом. Россия, которую мы потеряли, вальсы Шуберта и вкус французской булки, корнет Оболенский налейте ордена, гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные девочек наших ведут в кабинет. Красивая сказка о прекрасном позапрошлом, единственной прорехой которой было неумение объяснить, откуда же среди всей этой пасторали а'ля рюсс взялась народная революция. Впрочем, помогло объявление оной нерусским переворотом на немецкие деньги. К сожалению, достаточно почитать дневники Николая последнего, чтобы понять всю лубочность этой сказки. Хотя кое-что, как водится, снова оказалось правдой. Новой, ранее неизвестной.
Впрочем, вернусь к родным соснам. Сказка про российскую пастораль имени орденоносца Оболенского нам никак не годилась по причине другой истории двадцатого века. И родилась новая красивая сказка – сказка о светлом прошлом времен Ульманиса Первого.
Жили-были скромные трудолюбивые латыши у самого синего моря, создали себе независимую и прекрасную богатую страну, где не было ни печали, ни забот, трудились и пели, развивали науку и промышленность на уровне мирового уровня и в целом были на грани построения коммунизма... пока не пришли коммунисты и не скоммуниздили независимость. После чего все стало совсем-совсем плохо и продолжается плохо до сих пор, потому что понаехали тут. Кое-что, как обычно, оказывается правдой, но картину реальности не дает, хоть тресни. Не вписываются в картину некоторые неприятные детальки, которые приходится игнорировать.
Торговая составляющая местной версии о хрусте французской булки не так уж и плоха, так как проявляется в подсознательной популярности стилизаций под “ульманя лайки” - от псевдотогдашнего Лидо до памятника Ульманису. На самом деле, речь идет о памятнике персоне, персонализирующей сказку, памятнике сказке, а не реальному человеку с реальными действиями, достижениями и, прошу прощения, преступлениями. Красивая стилизация под “то время” может принести реальные современные денежки, а больше ничего от нее и не требуется. От китчевой колбасы имени Ульманиса до вполне стильной мыловаренной фабрики Стендера – все идет в дело, все приносит денежку.
В политике дело обстоит хуже. Сказка о светлом прошлом давит на современных латвийских политиков, вынуждая их говорить вещи, не соответствующие среднестатистическому коэффициенту интеллекта и не замечать тех самых неприятных деталек. До войны в реальной, а не сказочной Латвии, жили четыре крупные национальные группы, но на официальном уровне этого стараются не замечать, абсолютизируя лишь одну. Что логично, так как остальные группы сильно пострадали во время войны и две из них практически исчезли. Игнорируемая трагедия одной из групп и педалируемая трагедия другой рождают сказку о немецкой оккупации, которая была лучше советской. Она скорее всего была такой... для одной из групп. Но уж точно не для всех. Совершенно точно. Однако, продолжая сказку о хорошей немецкой оккупации, логично прийти к выводу о хорошей борьбе хороших легионеров против плохих большевиков. Из этой сказки выпадает латышский стрелковый корпус Красной армии, поэтому на официальном уровне он просто не существует. Из этой сказки следует, что советские вообще и русские в частности – ужасные и нехорошие бяки. Немцы, кстати, игнорируются, так как выпадают из сказочной концепции напрочь. Как и переворот имени колбасы имени Ульманиса. Впрочем, и тут все идет в дело, все приносит денежку.
Русские и язычные, узнав какие они ужасные и нехорошие бяки, начинают... что, развенчивать сказку? Нет! Начинают городить свою сказку, являющуюся диким замесом из сказки советских времен (великий и хороший дедушка Сталин, который никого не оккупировал, потому что не оккупировал никого, потому что советский, значит отличный), вчерашней российской сказки о хорошем позавчера (была великая Россия имени французской булки румяной гимназистки, которую растоптали подлые латышские стрелки во главе с еврокалмыком Лениным на немецкие деньги), с помесью современной российской сказки о великом будущем России (колонии на Луне при жизни нынешнего поколения, ага). В ответ на сказку о хороших легионерах рассказывается не правда о них, а сказка об ужасных людоедах, в ответ на сказку о поголовном неприятии советской оккупации рассказывается сказка об отсутсвии оккупации как таковой (“немцы нам вернули наше” – копирайт), в ответ на сказки о современном прекрасном латышском государстве рассказываются сказки о жутком состоянии экономики и геноциде. В ответ на сказку о депортации и деоккупации звучат сказки о “наши МиГи сядут в Риге”. В ответ на сказку о страшных советских завоевателях в ночных рубашках звучит сказка о великих и непогрешимых освободителях от коричневой чумы. В ответ на требование извинений звучит предложение ушей от мертвого российского посла. Так и живем – не как в сказке, а как в двух сказках, ровно посередине, как между двумя стульями.
А реальность... она проще, спокойнее и не любит высоких слов и лозунгов без которых трудно вообразить сказку. Но со сказкой проще жить... особенно если не замечать того, что в нее не вписывается.
Изменить тут ничего нельзя, кроме своего отношения к сказочникам. Чтобы глядя на очередного агитатора, горлана, главаря тихо напевать песенку из мультфильма:
“Ах, какой искусный!
Жаль, что нявкусный!”
Советская сказка рассказывала нам о великих и прекрасных коммунистических далях, о светлом настоящем и героическом прошлом. В советской сказке космические корабли бороздили просторы мирового океана, а советскому балету поклонялся весь мир – даже капиталистический, в перерывах между неуверенностью в завтрашнем дне, рожденной эксплуатацией человека человеком и другими пороками буржуазного строя. В советскую сказку было тем легче верить, что в другую сказку пускали только самых проверенных товарищей. Впрочем, достаточно было побывать в той, чужой сказке, чтобы понять, что в нашей, мягко говоря, привирают. Все то, что не вписывалось в сказку на официальном уровне не существовало. Хотя кое-что и было правдой, но в целом, все не так, ребята.
Потом сказка вдруг закончилась по указке сверху и оказалось, что нас жестоко обманывали. Что наша сказка – всего лишь сказка, что в СССР есть не только секс, но даже мафия, что уверенность в завтрашнем дне иногда выражается в том, что завтра колбасы на прилавке не будет, как сегодня, и послезавтра. Сказку надо было срочно менять. Замена оказалась любопытной – сказку о героическом прошлом, великом настоящем и прекрасном будущем заменили на сказку о негероическом прошлом, ужасном настоящем и... прекрасном позапрошлом. Россия, которую мы потеряли, вальсы Шуберта и вкус французской булки, корнет Оболенский налейте ордена, гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные девочек наших ведут в кабинет. Красивая сказка о прекрасном позапрошлом, единственной прорехой которой было неумение объяснить, откуда же среди всей этой пасторали а'ля рюсс взялась народная революция. Впрочем, помогло объявление оной нерусским переворотом на немецкие деньги. К сожалению, достаточно почитать дневники Николая последнего, чтобы понять всю лубочность этой сказки. Хотя кое-что, как водится, снова оказалось правдой. Новой, ранее неизвестной.
Впрочем, вернусь к родным соснам. Сказка про российскую пастораль имени орденоносца Оболенского нам никак не годилась по причине другой истории двадцатого века. И родилась новая красивая сказка – сказка о светлом прошлом времен Ульманиса Первого.
Жили-были скромные трудолюбивые латыши у самого синего моря, создали себе независимую и прекрасную богатую страну, где не было ни печали, ни забот, трудились и пели, развивали науку и промышленность на уровне мирового уровня и в целом были на грани построения коммунизма... пока не пришли коммунисты и не скоммуниздили независимость. После чего все стало совсем-совсем плохо и продолжается плохо до сих пор, потому что понаехали тут. Кое-что, как обычно, оказывается правдой, но картину реальности не дает, хоть тресни. Не вписываются в картину некоторые неприятные детальки, которые приходится игнорировать.
Торговая составляющая местной версии о хрусте французской булки не так уж и плоха, так как проявляется в подсознательной популярности стилизаций под “ульманя лайки” - от псевдотогдашнего Лидо до памятника Ульманису. На самом деле, речь идет о памятнике персоне, персонализирующей сказку, памятнике сказке, а не реальному человеку с реальными действиями, достижениями и, прошу прощения, преступлениями. Красивая стилизация под “то время” может принести реальные современные денежки, а больше ничего от нее и не требуется. От китчевой колбасы имени Ульманиса до вполне стильной мыловаренной фабрики Стендера – все идет в дело, все приносит денежку.
В политике дело обстоит хуже. Сказка о светлом прошлом давит на современных латвийских политиков, вынуждая их говорить вещи, не соответствующие среднестатистическому коэффициенту интеллекта и не замечать тех самых неприятных деталек. До войны в реальной, а не сказочной Латвии, жили четыре крупные национальные группы, но на официальном уровне этого стараются не замечать, абсолютизируя лишь одну. Что логично, так как остальные группы сильно пострадали во время войны и две из них практически исчезли. Игнорируемая трагедия одной из групп и педалируемая трагедия другой рождают сказку о немецкой оккупации, которая была лучше советской. Она скорее всего была такой... для одной из групп. Но уж точно не для всех. Совершенно точно. Однако, продолжая сказку о хорошей немецкой оккупации, логично прийти к выводу о хорошей борьбе хороших легионеров против плохих большевиков. Из этой сказки выпадает латышский стрелковый корпус Красной армии, поэтому на официальном уровне он просто не существует. Из этой сказки следует, что советские вообще и русские в частности – ужасные и нехорошие бяки. Немцы, кстати, игнорируются, так как выпадают из сказочной концепции напрочь. Как и переворот имени колбасы имени Ульманиса. Впрочем, и тут все идет в дело, все приносит денежку.
Русские и язычные, узнав какие они ужасные и нехорошие бяки, начинают... что, развенчивать сказку? Нет! Начинают городить свою сказку, являющуюся диким замесом из сказки советских времен (великий и хороший дедушка Сталин, который никого не оккупировал, потому что не оккупировал никого, потому что советский, значит отличный), вчерашней российской сказки о хорошем позавчера (была великая Россия имени французской булки румяной гимназистки, которую растоптали подлые латышские стрелки во главе с еврокалмыком Лениным на немецкие деньги), с помесью современной российской сказки о великом будущем России (колонии на Луне при жизни нынешнего поколения, ага). В ответ на сказку о хороших легионерах рассказывается не правда о них, а сказка об ужасных людоедах, в ответ на сказку о поголовном неприятии советской оккупации рассказывается сказка об отсутсвии оккупации как таковой (“немцы нам вернули наше” – копирайт), в ответ на сказки о современном прекрасном латышском государстве рассказываются сказки о жутком состоянии экономики и геноциде. В ответ на сказку о депортации и деоккупации звучат сказки о “наши МиГи сядут в Риге”. В ответ на сказку о страшных советских завоевателях в ночных рубашках звучит сказка о великих и непогрешимых освободителях от коричневой чумы. В ответ на требование извинений звучит предложение ушей от мертвого российского посла. Так и живем – не как в сказке, а как в двух сказках, ровно посередине, как между двумя стульями.
А реальность... она проще, спокойнее и не любит высоких слов и лозунгов без которых трудно вообразить сказку. Но со сказкой проще жить... особенно если не замечать того, что в нее не вписывается.
Изменить тут ничего нельзя, кроме своего отношения к сказочникам. Чтобы глядя на очередного агитатора, горлана, главаря тихо напевать песенку из мультфильма:
“Ах, какой искусный!
Жаль, что нявкусный!”
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2006-02-15 03:55 pm (UTC)___
каждый из нас живет в своей сказке ... в той которая ему удобней.
no subject
Date: 2006-02-16 08:42 am (UTC)no subject
Date: 2010-01-15 06:24 am (UTC)