![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Самый бесполезный предмет
Из всех школьных предметов самым удивительно-бесполезным запомнилось пение.
Дело в том, что на моих ушах сразу после рождения оттопталось стадо медведей, слонов, носорогов, бизонов и кобзонов. До сих пор не различаю в песнях слова, даже на родном языке, не говоря уже о всяких иностранных. Зато легко запоминаю наизусть, слова не могут вылететь через растоптанные уши.
И если в младших классах на уроке пения мы дурными голосами орали веселые и странные песенки ("но меня лиса не проведешь", "и сказал он: ты, медведь, должен N свой рассмотреть"), то позже начинались уже настоящие образцы советско-патриотической музыки для детей ("лес дремучий сметаной покрыт, на посту черт с дубиной стоит, ночь темна и кругом тишина, можно выпить бутылку вина"), плавно переходящие в маразм. Песни какого-то греческого Теодоракиса проходили в школе только потому, что он - пламенный коммунист ("как похож ты на радугу, мост, через сердца идешь ты до звезд, эта высота, эта красота, давняя мечта дружбы большой мост").
А по черно-белому телевизору в детских передачах постоянно дико прыгали и бегали под Шаинского взрослые дяди и тети в трико, изображающие веселые детские танцы. Для взрослых крутили серьезного Лещенко ("и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди") и несерьезного Лещенко, я сейчас глянул - он тоже постоянно шаинил ("не плачь, девчонка, пройдут дожди", "родительский дом, начало начал, ты в жизни моей надежный причал"). Сплошной и перманентный полонез Шаинского.
Я был уверен, что ненавижу музыку вообще и певца Лещенко в частности.
В школе насквозь прошашаиненому ребенку пытались привить любовь к классике. Наш учитель Зигмунд был хорошим и добрым человеком, действительно пытавшимся заинтересовать детей музыкой. Он включал запись и говорил проникновенным голосом: "Это - Григ! Послушайте, вот это особенно интересный момент, вот этот оборот, его вы ни с чем не спутаете..." - в моей голове звучал грохот и скрип, и, конечно, я бы не опознал бедного Грига даже сразу после урока.
"Слушайте, слушайте, это Петя идет по лесу, вот появляется Волк... Гобой! Пошел гобой! Чувствуете, как гобой меняет сцену!"
Что я вынес с уроков музыки? Слова дебильных песенок, навсегда занявших в моей памяти место, которое можно было потратить на испанский словарь и тангенс пи. Я знаю, что был такой норвежский композитор Григ. И еще Прокофьев. Не знаю, что они там писали.
И есть такой музыкальный инструмент - гобой, у меня почему-то ассоциирующийся с водопроводной трубой. Гобой - с трубой.
Интересный результат долгих лет мучений
Дело в том, что на моих ушах сразу после рождения оттопталось стадо медведей, слонов, носорогов, бизонов и кобзонов. До сих пор не различаю в песнях слова, даже на родном языке, не говоря уже о всяких иностранных. Зато легко запоминаю наизусть, слова не могут вылететь через растоптанные уши.
И если в младших классах на уроке пения мы дурными голосами орали веселые и странные песенки ("но меня лиса не проведешь", "и сказал он: ты, медведь, должен N свой рассмотреть"), то позже начинались уже настоящие образцы советско-патриотической музыки для детей ("лес дремучий сметаной покрыт, на посту черт с дубиной стоит, ночь темна и кругом тишина, можно выпить бутылку вина"), плавно переходящие в маразм. Песни какого-то греческого Теодоракиса проходили в школе только потому, что он - пламенный коммунист ("как похож ты на радугу, мост, через сердца идешь ты до звезд, эта высота, эта красота, давняя мечта дружбы большой мост").
А по черно-белому телевизору в детских передачах постоянно дико прыгали и бегали под Шаинского взрослые дяди и тети в трико, изображающие веселые детские танцы. Для взрослых крутили серьезного Лещенко ("и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди") и несерьезного Лещенко, я сейчас глянул - он тоже постоянно шаинил ("не плачь, девчонка, пройдут дожди", "родительский дом, начало начал, ты в жизни моей надежный причал"). Сплошной и перманентный полонез Шаинского.
Я был уверен, что ненавижу музыку вообще и певца Лещенко в частности.
В школе насквозь прошашаиненому ребенку пытались привить любовь к классике. Наш учитель Зигмунд был хорошим и добрым человеком, действительно пытавшимся заинтересовать детей музыкой. Он включал запись и говорил проникновенным голосом: "Это - Григ! Послушайте, вот это особенно интересный момент, вот этот оборот, его вы ни с чем не спутаете..." - в моей голове звучал грохот и скрип, и, конечно, я бы не опознал бедного Грига даже сразу после урока.
"Слушайте, слушайте, это Петя идет по лесу, вот появляется Волк... Гобой! Пошел гобой! Чувствуете, как гобой меняет сцену!"
Что я вынес с уроков музыки? Слова дебильных песенок, навсегда занявших в моей памяти место, которое можно было потратить на испанский словарь и тангенс пи. Я знаю, что был такой норвежский композитор Григ. И еще Прокофьев. Не знаю, что они там писали.
И есть такой музыкальный инструмент - гобой, у меня почему-то ассоциирующийся с водопроводной трубой. Гобой - с трубой.
Интересный результат долгих лет мучений
no subject